|
| Пт, Июн 3, 2022 04:21pm [Аноним] - 704 d back | ↑↓ |
|---|
Известный историк Андрей Красножон уже несколько лет подряд вместе с коллегами из Института археологии НАН Украины занимается раскопками в Белгород-Днестровской крепости и на Приморском бульваре в Одессе, за которыми внимательно следит не только научное сообщество, но и обычные люди, далекие от науки.
Красножон стал ректором крупнейшего педагогического вуза юга Украины 1 декабря 2021 года — незадолго до начала боевых действий. Мы встретились с ним в кабинете, расположенном на втором этаже главного корпуса вуза на Старопортофранковской улице, и расспросили руководителя о том, как работает университет в условиях полномасштабной войны, о планах на будущее. А еще узнали его оценку происходящего в стране и нашем городе.
– Начнем с того, как восприняли начало полномасштабной войны? Что стали делать в первые дни?
– На момент начала войны я занимал должность ректора меньше трех месяцев, указ о моем назначении подписали в Министерстве образования 1 декабря 2021 года. Ну что сказать… 24 февраля – день рождения моего пятилетнего сына. На вечер по этому случаю был заказан ресторан, то есть никто из нас накануне и подумать не мог… Представьте себе: в день рождения сына ты будишь его на рассвете не с целью вручить долгожданные подарки, а с просьбой одеться поскорее, потому что началась война. В этот момент недалеко от нашего дома стали прилетать первые ракеты (они и теперь летают – это направление на аэродром). В воздухе разнесся характерный запах горелого пороха, как после праздничного фейерверка. Сразу же возникли первые ассоциации: из периода обороны и оккупации Одессы в 1941-м, когда из города выехали в эвакуацию и рядовые преподаватели, и профессура, и музеи. Как при оккупантах менялось руководство инстанций и учреждений — оккупационные власти назначали своих ставленников из числа оставшихся. И как это потом отражалось на их дальнейшей карьере. Тогда было все то же самое — и баррикады на улицах, и мешки с песком, и противотанковые ежи, и угроза фашистского наступления. И все это отчетливо вспомнилось 24 февраля 2022 г.
Наши студенты-иностранцы начали поднимать вопрос эвакуации недели за две до этого. Конечно, тогда мы успокаивали их (да и себя тоже), что все будет хорошо. Многие из нас не верили, что будет большая война, максимум — обострение на Донбассе. В то утро 24-го сообщением на вайбер меня разбудил мой сотрудник: «Необходимо срочно эвакуировать иностранных студентов. Университет несет за них ответственность». Все сразу стало ясно. Открываю новости — а там пишут красным жирным шрифтом про ракетные обстрелы Харькова, Киева и других городов Украины. Холодок пробежал по телу. В 6:05 утра я стоял на берегу моря, высматривая: нет ли десанта (традиционные страхи приморского города). Но вместо этого на ближнем рейде маневрировали наши корабли. После позвонил коллегам, и отменил явку преподавателей и студентов в университет. В 9 утра в главном корпусе мы собрали совещание узкого круга ответственных лиц и приняли серию решений, которые необходимо было срочно реализовать в такой обстановке, хотя никаких инструкций «сверху» мы еще получить не успели.
Над Одессой летали ракеты, стоял грохот взрывов, по улицам носились скорые, паника на заправках —все это хорошо запомнилось. Я забрал из дома бухгалтера, привез в университет, чтобы успеть «провести» начисление зарплаты сотрудникам и стипендии студентам, поскольку не совсем было понятно, что будет завтра с городом, с государственными учреждениями и с нами всеми.
Первые двое с половиной суток было тяжело понять, что происходит. Минобразования и науки первым делом организовало чат для ректоров, мы в нем до сих пор: налажена непосредственная связь с министром Сергеем Шкарлетом и его замами. Решение основных, текущих вопросов и обмен новостями по отрасли ускорилось значительно.
– А иностранных студентов эвакуировали сразу?
– Кто-то уехал самостоятельно, в первые дни. Кого-то организованно эвакуировало свое посольство, при нашей помощи. За кем-то пришлось отправлять университетский автобус для сбора в пункте назначения – как по городу, так и в соседний Николаев, например. У нас учатся китайцы, туркмены, студенты с Ближнего Востока. В течение полутора недель на меня выходили студенты и руководители разных вузов Украины — в том числе из Харькова, который активно бомбили с первых дней войны. Через наш университет стихийно пошел поток студентов из разных вузов городов восточной Украины – далее, на румынскую или молдавскую границы. Где-то с трансфером им помогали мы, где-то студенты самоогранизовывались, поскольку пошел слух, что через одесский университет Ушинского можно эвакуироваться, перекантовавшись в общежитии.
В какой-то день я заметил, что возле одного из наших общежитий несколько дней подряд собирается толпа иностранных студентов. Это при том, что своих мы к тому времени уже давно эвакуировали. Оказалось, это учащиеся других вузов города — с вещами, семьями, маленькими детьми на руках. В ожидании заказанного автобуса они мерзли на улице. Я распорядился пустить их в наше общежитие, поскольку был риск не уехать до наступления комендантского часа, который тогда начинался в 19:00.
– Думали ли вы о своей эвакуации?
– Своей нет, об эвакуации семьи – да. Как руководителю мне положено быть при университете. Семья ехать, кстати, не желала. С трудом уговорил всех и вывез в село, подальше от ракетных обстрелов. Через три недели им надоело, и они вернулись. На следующий день, утром, «Макаров» и «Эссен» (российские фрегаты) обстреляли побережье как раз напротив нашего дома. Было шумно. Мы с сыном насобирали массу замечательных осколков. Один, особо примечательный, сразу забрал наш физик, Дима Дьячок – он защищался по физике твердого тела и его интересовали какие-то свойства сплава, сочетание хрупкости и прочности снаряда.
Наверное, мне простили бы бегство, будь я только лишь ученым. Взял — сел в машину и уехал за границу, тогда еще выпускали, многие так и сделали, в том числе и наши некоторые сотрудники призывного, кстати, возраста. Меня же повесткой вызвали в военкомат – обновить данные о социальном статусе, что ли… Приятно удивил тот факт, что военкомат был набит добровольцами. Ощущалась атмосфера воодушевления и ожесточенности, никакого страха или подавленности.
Одной из наших общих в ректорате задач в те первые дни – поддерживать моральный дух сотрудников. Регулярно проводились онлайн-совещания, старались людей загрузить работой научно-методического характера, чтобы хоть как-то отвлечь от новостей с фронта. Некоторое время мы поочередно с проректорами ежедневно, включая выходные, проезжали поочередно по корпусам, чтобы просто поздороваться с комендантами, поинтересоваться обстановкой – показать, что все руководство рядом, на месте. Мне показалось это крайне важным тогда.
Министр образования объявил буквально сразу двухнедельные каникулы для всех вузов страны.
Решающими для меня в оценке ситуации были первые два с половиной дня. Нервозность пропала к концу третьих суток — возможно, потому что россияне не взяли Киев, Харьков, Николаев, что придало определенную уверенность в дальнейшем развитии событий, позитивном для Украины. В эти первые трое суток от некоторых моих знакомых и коллег я даже услышал слова «сочувствия» — люди полагали, что вот-вот в город зайдут россияне и положат конец моей недолгой карьере ректора.
Один пророссийский джентльмен, перед тем как сбежать из страны (полагаю, теперь уже навсегда), прямо сказал 26 февраля, не сдерживая ехидства: «Желаю вам оставаться ректором как можно дольше»… И один из учебных корпусов по телефону «минировали» в отместку за некоторые введенные ограничения с моей стороны по части эксплуатации имущества. Всякое было… Помните, эти первые дни — все искали вражеские метки, боялись ДРГ, ловили диверсантов.
– У вас на территории Университета находился старинный храм Московского патриархата. Сейчас этот храм закрыт и не работает?
– Нет, уже не работает. Я вообще не очень понимаю это сочетание – современное высшее учебное заведение и религиозный объект. Увы, он мне достался по «наследству», но война сразу расставила все на свои места. Тем не менее мне приятно, что в его старинных стенах в самые горячие дни, провели службу капелланы Православной церкви Украины.
К чему я все это? В первые дни войны для меня как едва назначенного ректора ситуация была сложная вдвойне, поскольку, ты не знаешь, что нужно делать по уставу, но зато очень хорошо чувствуешь, чего делать нельзя точно. Нельзя кидать своих. Нельзя не присутствовать на рабочем месте. Нельзя игнорировать коллектив.
– Как скоро возобновили учебу после вынужденных каникул?
– Это было решение Министерства – на усмотрение руководства высшего учебного заведения, в зависимости от военной ситуации в городе или регионе. Обучение возобновилось онлайн 14 марта. Не знаю, кто когда, но я сообщил в ректорский чат о готовности нашего университета возобновить учебу числа 10-го. Дело в том, что к тому времени окончательно стало ясно, что Одессу россиянам не захватить и даже подойти к ней не выйдет. С моря десантную операцию эффективно провести невозможно, по причинам, которые вполне очевидны. А окружение города с суши требует широкомасштабной общевойсковой операции. Таким обывателям, как я, в первую декаду марта стало очевидно, что сил на все это у них недостаточно.
Вспомним опыт Второй мировой. Весной 1944 г. для окружения и взятия Одессы советскому маршалу Малиновскому понадобилось 380 тыс. человек личного состава, участие сил двух фронтов и почти месяц подготовки. Иначе говоря, чтобы выйти на Одессу, Красной Арми сначала понадобилось взять Киев, выйти на Винницу, подготовить уверенный плацдарм на Правобережье и даже достичь уверенных успехов в Беларуси. Может, в современном российском военном руководстве кто-то и полагал искренне, что Одессу можно взять при помощи нескольких батальонов морского десанта, высаженных в Лузановке и при содействии каких-то недобитых коллаборантов со Слободки, но в учебники истории теперь войдет совсем иной результат их деятельности.
Кстати, 25 февраля, я еще пытался читать свою плановую лекцию по историческому краеведению онлайн — под вой сирен. Правда, это не очень хорошо получалось. Лучший способ не впасть в уныние — это заниматься своей работой и делать ее хорошо. Думаю, нам удалось сегодня вернуть коллектив, так сказать, в сознание почти на довоенном уровне. Работа идет, университет активно готовится к вступительной кампании, которая начинается 1 июля.
Тут надо отметить, что ни на минуту не прекращался какой-то, пусть мелкий, ремонт наших зданий. Удивительно, но ремонт во время войны вызывает ощущения почти мистические – всеобщего хаоса и разрушений так много вокруг, что возникает естественная жажда упорядочивания.
– По-вашему, в этом году будет меньше абитуриентов?
– Не знаю, меньше или нет. Но вступительная кампания в Одессе не провалится. Большое количество людей бежит с оккупированных территорий. Уже видно, что родители из Херсона и Николаева живо интересуются возможностью поступления своих детей в Одессе. Возвращаются студенты-иностранцы, многие из них уже не боятся. Многие хотят продолжить учебу в магистратуре. Это все - хорошие признаки. Несмотря на сложные времена, в университете Ушинского не сокращено ни одно отделение, ни один факультет. Студенты готовятся к сессии. То есть возвращается если не сама стабильность, то ее уверенное ощущение. Одесса укреплена, наша область насыщена войсками, грамотно замаскирована ПВО (судя по тому, что она все еще работает после своего «уничтожения» в конце февраля), волонтеры и военные – все на своих местах.
Наш университет готовит не только учителей, но и специалистов в области госуправления, медицины, логопедии и многих других. Мы способны сегодня конкурировать в регионе по суммам контрактов.
И тем не менее – прежде всего, наш вуз педагогический. Мы готовим учителей. Эта специальность вечная. Перефразируя Наполеона, можно сказать, что общество, которое не хочет готовить своих учителей, завтра будет кормить чужую армию. Мы видим, что происходит на временно оккупированных областях — Херсонской, Запорожской. Вслед за российскими оккупантами туда приходят учителя российские, а также российские школьные программы. Понятно, зачем это делается – учитель меняет сознание, он формирует фундамент общества, государства или режима. Вспомним, многие из нас по собственному школьному опыту знают, как слово, сказанное тем или иным учителем (злым или добрым), способно повлиять на нашу дальнейшую жизнь, на выбор того или иного пути. Так что, украинский университет педагогического направления – это объект стратегического назначения, и сейчас – более чем когда-либо.
– Большинство учителей на той же Херсонщине отказываются сотрудничать с оккупантом.
– Да, так и есть. Мы должны уважать их труд и подвиг, как и подвиги наших солдат. Должен быть положен конец традиционному вторичному отношению государства к педагогам. Имена военных будут внесены в нашу историю сопротивления оккупантам золотыми буквами, но если сейчас государство не обратит внимание на учителей, которые воспитывают новое поколение, то уже через 10-15 лет некому будет рассказать о подвигах украинских военных. Пренебрежение к педагогам – это мина замедленного действия. Все результаты наших реформ за восемь лет после революции, Новую украинскую школу и другие достижения, оккупантам легко сдуть террором, репрессиями, телепропагандой, массовым психозом, новыми учебниками и новой муштрой.
За свою жизнь хороший учитель оказывает влияние на воспитание огромного количества людей – слишком большого, чтобы стоило им пренебрегать, чтобы портить ему – учителю, настроение отсутствием достойной зарплаты, например.
– Что такое хороший учитель, на ваш взгляд?
– Хороший учитель — как хороший врач, его молва поднимет. Но, как и все хорошее в мире, это большая редкость. Хороший учитель – вовсе не тот, кто прочитал много книг. Прежде всего – это умелый толкователь. Он обладает искусством быстро объяснить ребенку крайне сложные вещи самым простым языком. Вот, например, мой случай. Как-то я вышел вечером с пятилетним сыном к морю, на прогулку. Над горизонтом поднялась полная Луна. Марк меня и спрашивает: «Папа, а почему Луна не падает на Землю?». Я не нашел сказать ничего лучше, чем: «Гравитация». То есть ответил я хоть и верно, и коротко, но плохо. Похоже, я плохой учитель. Поблизости со своим чадом играла какая-то мамочка, и я поделился свежим впечатлением: «Представляете, говорю, сын спрашивает, почему Луна не падает на землю…».Мамочка задумалась и поинтересовалась: «Ну, и почему?» — «Почему он спрашивает?» — «Нет, почему она не падает?…» Наверное, ей в школе тоже не повезло в детстве.
Хороший учитель – это структуралист. Он учит детей добывать знания, а не зазубривать их. Ставить проблемы и искать пути их решения. Он учит системному мышлению. Это настолько ценное качество человеческого ума, что хорошего учителя зачастую хорошими деньгами быстро переманивают в другую профессию, если государство не обращает на него должного внимания. Во всяком случае, так было с блестящими учителями моей школы в голодные 90-е.
– Вопрос из области вашей специализации: будет ли в этом году летняя археологическая практика у студентов-историков университета Ушинского?
– В последние годы наш университет взял на себя организацию трех больших экспедиций в одесском регионе. Это Орловка (Картал) — знаменитая переправа на Дунае, одна из древнейших в Евразии, действовавшая со времен неолита до середины XIX века, где находится многослойный памятник Каменная Гора. Там мы работаем совместно с археологическим музеем НАН Украины. Вторая наша локация — это Аккерманская крепость. Тут раскопки проводятся совместно с Институтом археологии. В 2017, 2020 и 2021 годах мы проводили раскопки мечети, двух римских усадеб, фортификационных сооружений. Планировали и в этом году, но пока исследования откладываются – как минимум, пока не починят мост через Днестровский лиман. А третья экспедиция — просто уникальная.
Последние два года вместе с доктором наук Светланой Ивановой из Института археологии мы копали Приморский бульвар в Одессе. Мы прошурфовали практически всю северную часть бульвара, где находился в 16-18 веках Хаджибейский замок. И в этом году война нам сорвала сезон — мы в марте по договоренности с городскими властями хотели снова выходить «в поле». По всей совокупности информации наметили перспективное место — 40 на 125 метров, собирались исследовать этот участок в надежде таки обнаружить остатки фортификационного сооружения. Но путин внес свои коррективы.
Мне крайне приятно, что многолетний резонанс от этих раскопок приводит к нам новых абитуриентов. Доподлинно известно, что как минимум несколько человек, поступивших к нам в прошлом году на первый курс исторической специальности, сделали этот выбор более чем осознанно: они хотели участвовать именно в этих в археологических раскопках, с тем, чтобы найти Хаджибейский замок. Это достойная мотивация, я считаю.
– Недавно бойцы территориальной обороны нашли две амфоры и передали их в Одесский археологический музей. Вы слышали об этом?
– Разумеется – мне всю личку завалили сообщениями. У нас в области сотни памятников, относящихся к античной эпохе. Древние греки, как и современные украинские воины, тоже занимали стратегические для обороны места, защищенные самой природой. Это были позиции, благоприятные для защиты от возможного нападения местных кочевых племен — поэтому неудивительно, что наши защитники сейчас копают свои рвы и блиндажи в тех же местах, что и греки, и находят замечательные артефакты былых эпох.
Однако в этой истории меня приятно удивило не то, что они нашли целые амфоры, а то, что эти ребята из 126-й бригады теробороны — честь им и хвала — не разбили по незнанию или глупости, не продали их, не подарили кому-нибудь, а сдали находки в музей. Они быстро поняли, что имеют дело с античностью, с древностью. С той стороны фронта воруют стиральные машины и другую утварь из квартир украинцев, или же коллекцию скифского золота из музея Мелитополя, а с нашей– совершенно обратное отношение к своему призванию и выгодам вынужденного пребывания на фронте. Казалось бы, идет война… Но человек, находясь в окопе с автоматом, ведет себя интеллигентно (я видел на фото – они еще и бровки котлована зачистили). Это и есть цивилизация. Так ведут себя грамотные образованные люди, которые вынужденно взяли в руки автомат. Этот случай как раз ярко демонстрирует разницу в ментальности двух воюющих сторон. Это прекрасная лакмусовая бумажка для двух армий, двух разных цивилизаций.
Беседовала Алена Балаба
|
|
| Сб, Июн 4, 2022 12:26pm [Аноним] - 703 d back | ↑↓ |
|---|
Российские средства противовоздушной обороны сбили военно-транспортный самолет Вооруженных сил Украины (ВСУ) с оружием и боеприпасами в районе Одессы. Об этом заявил официальный представитель Минобороны РФ Игорь Конашенков.
«Российскими средствами противовоздушной обороны в районе Одессы сбит доставлявший вооружение и боеприпасы самолет военно-транспортной авиации Воздушных сил Украины», — пояснил он.
Также за сутки российские войска уничтожили 17 беспилотных летательных аппаратов в районах населенных пунктов Попасная, Варваровка, Стаханов Луганской народной республики, Дементьевка, Волохов Яр, Мосьпаново, Новая Гнилица, Дослидное, Большие Проходы, Капитоловка Харьковской области, Новоалександровка Николаевской области. В районе Каменки в Николаевской области российскими средствами ПВО сбиты два беспилотных летательных аппарата «Байрактар-ТБ2».
|
|
Chicago.Ru не несёт ответственности за достоверность размещенной информации © 2000-2024 Chicago.Ru
|
