В тот вечер я сидел у камина, задумчиво глядя на мерцающие языки пламени. В руках была большая кружка тёплого кофе — последний напиток перед тем, как всё вокруг начнёт происходить. Моя жена Лиза уехала на свадьбу подруги и заранее предупредила, что вернётся поздно. Я знал, что ждёт меня незабываемая ночь, и решил дождаться её, несмотря ни на что. Не звонил, не писал — хотел сохранить сюрприз. Она тоже молчала. А когда Лиза выпивает, она становится… особенной. Не то чтобы неуправляемой — просто более раскованной, страстной, почти первобытной в своей желанности. Трезвая она тоже умеет удивлять, но именно в такие моменты я чувствую, насколько она жива, настояща, искренна.

За окном послышался лёгкий шелест шин, хлопнула дверца машины, затем — громче обычного — калитка. По каменным плиткам двора застучали каблуки, но неровно, будто танцуя на грани падения. Сердце в груди забилось не быстрее, а глубже, тяжелее — с каждым ударом отдаваясь эхом в висках. «Наконец-то», — мелькнуло в голове. Руки слегка дрожали, но я постарался взять себя в руки: поставил кружку на стол, подбросил в огонь ещё полено.

Дверь открылась тихо и долго не закрывалась. Потом раздался глухой шлепок — сумка упала на пол.

— Ро-о-одной… — раздался сладкий, слегка хрипловатый голос. — Похоже, я дома.

За этим последовал глуповатый смешок. В прихожей повеяло духами, алкоголем и чем-то неуловимым, но возбуждающим. Я почувствовал, как в теле нарастает напряжение — в висках, в груди, внизу живота. Но внешне остался невозмутимым.

В гостиную вошла Лиза. Шатаясь, но с достоинством. Её стройные ноги едва держали тело, то подкашиваясь, то вновь выпрямляясь с усилием. Чёрные волосы, обычно собранные аккуратно, теперь струились по плечам, сверкая отблесками огня. Щёки пылали румянцем, глаза — серые, с тёмными ресницами — смотрели на меня мутно, но жадно, будто моля о чём-то. Длинный плащ был расстёгнут, на голубой блузке не хватало нескольких пуговиц, и оттуда смело выглядывала грудь — без белья, белая, соблазнительно округлая. Юбка съехала вверх, обнажая кружево чулок. На одежде — следы вечеринки: пятна, разводы, пыль. Туфли выглядели так, будто побывали не только на танцполе, но и в чём-то куда менее приличном. В руке — бутылка вина, наполовину пустая. Губы, с размазанной помадой, то и дело складывались в лукавую улыбку.

— Ух ты! — нарочито восхищённо протянул я. — Какая красавица вернулась! Весело было?

— Восхитительно… — хихикнула она, спотыкаясь на каждом слове. Её тело снова качнуло, и, чтобы не упасть, она сделала нетвёрдый шаг назад. Каблуки громко цокнули по полу. Это движение — непроизвольное, почти животное — всегда заводило меня. В нём была пошлость, но и честность, и желание.

— Расскажи, — сказал я, стараясь сохранить спокойствие. — Я люблю детали.

Она приблизилась, поставила бутылку на стол и провела ладонью по низу живота — плавно, почти ласково. После обильного застолья он был чуть округлым, но всё ещё соблазнительно вписывался в её стройную фигуру. От неё пахло вином, потом, чужими ароматами — и чем-то таким, что будоражило кровь.

— Я хочу тебя, — сказала она прямо. — Давай сначала займёмся этим, а потом я всё расскажу.

Она подошла вплотную, погладила меня по волосам, опёрлась на мою голову, когда снова пошатнулась. Я не стал поддаваться сразу — вместо этого спросил с лёгкой издёвкой:

— Серьёзно? За весь вечер не нашлось никого, кто бы тебя устроил? С твоей-то внешностью…

Она задумалась, приподняла брови и, наконец, ответила:

— Было восемь.

Сердце, казалось, на миг остановилось. Потом застучало так, что я почувствовал пульсацию в пальцах и ушах.

— И всё равно… не получилось?

— Ни один не сравнится с тобой, — сказала она, глядя прямо в глаза. — Только с тобой я чувствую всё… по-настоящему.

Она уселась на подоконник, слегка раздвинув колени, будто случайно. Я понял: она делает это нарочно. И это заводило ещё больше.

Потом она начала рассказ. Сначала — танец с родственником невесты, потом — подсобка, потом — курилка, где её ждал парень помоложе. Затем — студент, потом два официанта, и, наконец, трое незнакомцев в машине. Каждый раз — страстно, горячо, но не до конца. Не так, как со мной.

— Они кончали… много, — говорила она, поглаживая себя, — но мне этого было мало. Я всё ждала тебя.

Когда она закончила, я больше не мог ждать. Поднял её на руки — лёгкую, горячую, пьяную от желания — и понёс в спальню. Снял с неё юбку одним движением. Она тут же раздвинула ноги, как я люблю — до самых плеч.

То, что последовало, было близко к безумию. Мы двигались в унисон, как будто забыли обо всём на свете. Она стонала, извивалась, просила больше, глубже, сильнее. Я чувствовал её каждую клеточку, каждую дрожь. И когда она кончила — с громким, почти животным криком — я понял: только я могу дать ей это.

Спустя время, лёжа рядом, обессиленные и счастливые, мы молчали. Она нежно целовала меня, шепча слова благодарности и любви. Мы оба знали: такие ночи — редкость. Мы стараемся жить здраво, разумно, ответственно. Но иногда… иногда хочется сорваться. И в такие моменты мы друг другу доверяем без остатка.