Я замерла в тени дверного проема, наблюдая за сценой, которая разворачивалась в гостиной. Моя подруга Алиса, с непривычной для нее жадностью, отдавалась ласкам моего парня, Егора. Ее губы, с тихим причмокиванием, скользили по его члену, то поглощая его целиком, то выпуская, сопровождая каждый жест глубокими, сдавленными стонами. Она целовала и ласкала головку, издавая странные, восторженные звуки, прежде чем снова погрузиться в процесс с тем же исступленным рвением.

Нас с Алисой связывала долгая дружба, со школы. Обеим по двадцать пять, учились вместе на одном факультете. Мы делились всем — мечтами, страхами, самыми сокровенными секретами. Внешне мы были разными: я высокая и худощавая, с темными волосами, она — миниатюрная брюнетка с пышными формами и озорной стрижкой. Я жила с Егором, хоть и без официальных обязательств, а Алисе долго не везло в отношениях. Она была мила и обаятельна, но стабильного партнера так и не нашла. Бывало, после моих расставаний, бывшие ненадолго задерживались в ее жизни.

И вот сейчас, глядя на них, я чувствовала сначала лишь глухую злость и недоумение. Со стороны могло показаться, что Алиса вовсе не с Егором, а с его эрегированным членом вела свой странный, интимный диалог. Она ласкала его с каким-то безумным обожанием, бормоча сквозь поцелуи:
— Какой же ты прекрасный... Мой хороший...
Она явно обращалась не к моему парню, а к самой его плоти, шепча о любви и желанных соках.

Егор сидел в кресле, широко раскрыв глаза от шока и нарастающего возбуждения. Он, казалось, тоже осознавал эту странную подмену.
— Ты с ума сошла, — прохрипел он наконец. — Но как ты это делаешь... Это нечто.

А я стояла за углом, и мысли метались в голове. «Какая же ты дрянь, подруга», — думала я, вспоминая, как Алиса раньше с восторгом рассказывала о том, как ее бывший ценит ее умения. Она даже признавалась как-то, что в интиме ее буквально сводит с ума сам процесс, что она готова отдаваться ему с исступлением. «Может, я и рождена для этого», — говорила она тогда. И вот теперь она здесь, с моим Егором. Мало ей своего внимания?

Я хотела ворваться, прервать эту низкую измену, но что-то удержало. «Пусть закончат, — пронеслось в голове. — Потом разберемся спокойно». Я продолжала наблюдать, и злость понемногу стала вытесняться холодным, почти аналитическим интересом. «И чем она так гордится? — думала я, отмечая каждое движение. — Егор и мне такое же говорил. А я умею лучше, могу взять глубже».

Мое возбуждение росло, парадоксально смешиваясь с обидой. Я видела, как она заходится в кашле, когда Егор, потеряв терпение, начал сам контролировать ритм, глубоко и грубо подаваясь вперед. Его финальный стон, ее попытки собрать все до капли, ее нелепый, полный обожания вопрос: «Вспомнишь меня?» — все это выглядело странно и жалко.

И в этот момент я вдруг поняла. Ей был нужен не Егор. Ей был нужен просто мужской член, объект для ее особой, почти болезненной страсти. И в этой мысли было странное успокоение. Ревность отступила, сменившись чем-то вроде брезгливого прозрения.

Я вышла из укрытия.
— Привет, — сказала я спокойно, видя, как они замерли. — Хорошо отдыхаете? Продолжим программу? Теперь, пожалуй, моя очередь. На прощанье.

Не давая им опомниться, я подошла к Егору, приподняла подол платья и, глядя ему прямо в глаза, притянула его голову к себе.
— Поработай, дорогой. Чтобы запомнилось надолго.

Он послушно уткнулся в меня языком, и я закрыла глаза, концентрируясь на ощущениях. Он старался, будто пытаясь загладить вину. А когда дрожь в ногах стала невыносимой, я уложила его на спину и опустилась на его лицо, полностью отдавшись нахлынувшему наслаждению.

Затем, выдохнув и улыбнувшись бледной Алисе, я махнула рукой в сторону Егора, члена которого все еще был напряжен.
— Ну, а ты чего ждешь? — сказала я. — Твое любимое место свободно.

Она, словно получив разрешение, снова бросилась к нему с тем же исступлением.

Лежа рядом с Егором, пока Алиса снова была поглощена своим делом, я произнесла легко, почти шутя:
— Знаешь, что, Егор? С сегодняшнего дня со всем своим хозяйством ты можешь принадлежать Алисе. Я не против. — Я посмотрела на них обоих. — Теперь у тебя, Оля, будет твой любимый «праздник» когда угодно. Десяток раз на дню. И, кажется, все будут счастливы. Я — точно не в обиде.