|
| Сб, Ноя 24, 2012 06:50am Leda - 4692 d back | ↑↓ |
|---|
ЯКОВ ЕСЕПКИН
ТРИНАДЦАТЫЙ ПСАЛОМ
***
Вновь зовёт Лорелея, фарфоры
Винодержные тучным волнам
Раздарим и сквозь вечности хоры
Уплывём к темноскальным стенам.
Зной алкают младые сильфиды,
Тризны мая беспечно легки,
Серебряные перстни юниды,
Ах, роняют с воздушной руки.
Так и мы рукавами возмашем,
Спирт нетленный всегорний допьём,
Кто заколот суровым апашем,
Кто соткнут арабийским копьём.
Много ль черни о мраморы билось
И безсмертием грезило, сих
Не известь беленой, а увилось
Померанцами гроздье благих.
Вот демоны слетят неурочно,
Ко трапезе успеют свечной –
И вспорхнём в тусклой ветоши ночно,
В желтозвездной крухе ледяной.
***
Вернут ли нас в Крым, к виноградникам в темном огне,
К теням херсонесским хлебнуть золотого рейнвейна
Затем, чтоб запили мы скорбь и не в тягостном сне
Могли покружить, яко чайки, над водами Рейна;
В порту Анахайма очнемся иль в знойный Тикрит
Успеем к сиесте, а после по вспышкам понтонным
Пронзим Адриатику – всё же поймем, что горит
Днесь линия смерти, летя по тоннелям бетонным.
И вновь на брусчатку ступив пред бессонным Кремлем,
Подземку воспомнив и стяги советские, Ая,
На стенах в бетоне и меди, мы к Лете свернем,
Все Пирру святые победы свои посвящая.
Нельзя эту грань меловую живым перейти,
Лишь Парки мелком сим багряным играться умеют,
Виждь, нить обрывают, грассируя, мимо лети,
Кармяная Смерть, нам равенствовать ангелы смеют.
Еще мы рейнвейн ювенильный неспешно допьем
И в золоте красном пифиям на страх возгоримся,
Цирцеи картавые всех не дождутся в своем
Отравленном замке, и мы ли вином укоримся.
Еще те фиолы кримозные выпьем в тени
Смоковниц троянских до их золотого осадка,
Фалернские вина армический лед простыни
Оплавят в дворце у безмолвного князя упадка.
Святая Цецилия с нами, невинниц других,
Божественных дев пламенеют летучие рои,
Бетоном увечить ли алые тени благих,
Еще о себе не рекли молодые герои.
Сангину возьмет ангелочек дрожащей своей
Десницею млечной и выпишет справа налево
Благие имена, а в святцах почтут сыновей
Скитальцы печальные, живе небесное древо.
Красавиц чреды арамейских и римлянок тьмы
Всебелых и томных нас будут искать и лелеять
Веретищ старизны худые из червной сурьмы,
Голубок на них дошивать и с сиими алеять.
Ловите, гречанки прекрасные, взоры с небес,
Следите, как мы одиночества мрамр избываем,
Цитрарии мятные вас в очарованный лес
Введут, аще с Дантом одесно мы там пироваем.
Стратимовы лебеди ныне высоко парят,
А несть белладонны – травить речевых знаменосцев,
Летейские бродники вижди, Летия, горят
Они и зовут в рай успенных сиренеголосцев.
Позволят архангелы, не прерывай перелет,
А я в темноте возвращусь междуречной равниной:
Довыжгут уста пусть по смерти лобзанья и рот
С любовью забьют лишь в Отчизне карьерною глиной.
ТРИНАДЦАТЫЙ ПСАЛОМ
Винсент, Винсент, во тьме лимонной
Легко ль витать, светил не зряши,
Мы тоже краской благовонной
Ожечь хотели тернь гуаши.
Водою мертвой не разбавить
Цвета иссушенной палитры,
И тернь крепка, не в сей лукавить,
Хоть презлатятся кровь и митры.
Легли художники неправо
И светы Божии внимают,
И двоеперстья их кроваво
Лишь наши кисти сожимают.
|
|
| Вс, Мар 16, 2025 01:05am [Аноним] - 197 d back | ↑↓ |
|---|
* В интеллектуальном андеграунде России и всемирных сетевых ресурсах анонсируется книга Есепкина «Изваяние лета, или Золотой рубин»
Яков Есепкин
Застолья с ангелами и нимфами
Третий фрагмент
Вишни с хмелем златым у менад
Львиноглавые нифы вкушают,
Где и Морта, где сумрачный Ад,
Юродных феи тьмы ль оглашают.
Из далеких никейских садов
К пированиям этим явимся
И увиждим червицу плодов,
И веселью блядей содивимся.
Переспелые вишни досель
Юдиц утренней мучат икотой,
И точится отравленный хмель
Над лекифов червовой золотой.
Десятый фрагмент
Меловые царицы виют
Снов тенета круг див опоенных,
Пировые начиния бьют,
Яд сочествуют амфор злопенных.
Что неволя, что воля — равно,
Днесь одесно ли ангелы косят,
Из подвальников Ада вино
С барвой лилий обручницы носят.
Золота наша смерть, золота,
Хладны тени исчадных уголий,
И Ювентас меловит цвета
Битых келихов денных всестолий.
Тридцать первый фрагмент
Тлит фарфорники млечный узор,
Гости каменных дев пировают,
Сны Эолии властию Ор
Юнам феи цветов навевают.
Август благостный персть золотит,
Нам хлебовья одесные мнятся,
Аваддон к белым дивам летит,
Юдиц вершники тьмы сторонятся.
Иль в альковы проникнут оне--
Чаять гоев седьмого колена,
Мы хотя бы во тягостном сне
Углем лилий ожжем их рамена.
|
|
| Чт, Мар 20, 2025 01:07am [Аноним] - 193 d back | ↑↓ |
|---|
* Легенда позднесоветского андеграунда, писатель номер один в современной России
Яков Есепкин
Застолья с ангелами у Морты
Четвертый фрагмент
У Цереры младой виноград
Наливается хмелем парфянским,
Славя грозди, тлеет вертоград,
Мглы арому шлет нимфам фиванским.
Что тиадам и речь, юных дев
Будем ждать к пированьям садовым,
Купы огненнотечных дерев
Хладом, хладом влекут их медовым.
Иль Господе златое вино
Повелит несть ко столам Цецилий
И тогда нас увидит одно --
Во нещадном атраменте лилий.
Тринадцатый фрагмент
Вновь одесно камены пеют
Хладный блеск меловых статуэток,
Их фарфорников Цинтии льют
Неб атрамент на чела юнеток.
И ломятся у Морты столы,
Яств не держат златые патеры,
И юдицы иродно белы,
Дышат негой хмельные гетеры.
Воск течет ли со млечных картен
И шкатулок не счесть юбилейных,
И влачат бледных гурий меж стен
О тлеющихся пудрах келейных.
Двадцать первый фрагмент
Иль нагорий луга укосить
Гневной Морте, днесь ангелы неба
Тьму пиют, а и будем вносить
Ко столам дьямент червного хлеба.
Это что за пировья — гонцы
Неб одесных вопросят у Бога,
Денно шумом полнятся дворцы,
К ним влечет хлад угольный мурога.
И Господе из тусклых цветниц
Им ответит: се ангелей тени,
Се кровители неб и стольниц,
Мглу пеявшие в белой сирени.
|
|
| Вт, Мар 25, 2025 01:28am [Аноним] - 188 d back | ↑↓ |
|---|
* Есепкин в одиночку заместил «малых гениев» (Катаев) Серебряного века, включая Мандельштама, Пастернака, Ахматову и Цветаеву
Яков Есепкин
Застолья с аонидами и феями
Третий фрагмент
От урочеств письма аонид
Нежногласые девы рыдают,
Замков маковки темный Аид
Кроет мглой, их оне ль соглядают.
Цвет граната на хлебах истлел,
Ан пеют золотые фурины,
Кто с даяньями нищих жалел,
Слушай, слушай и фей окарины.
В снах полночных Господе узрит,
Как тоскуют рапсоды о лете
И холодный лиется нефрит
Над столами во траурном цвете.
Девятый фрагмент
Темной пудрою купы дерев
Августовская ночь украшает,
Фей цветочных и каменных дев
Морта к вечным пирам оглашает.
Иль мы таинства ночи полны,
Сада негой и звездностью дышим,
Фавориток холодной Луны
Виждим тени, окарины слышим.
И начнут их ваянья тлееть,
И у Ирода черствые хлебы
Превратятся в колонную цветь,
Совиющую черные небы.
Семнадцатый фрагмент
Пировые ль, столовия тьмы
Феи Ада беленой меловят,
Иль вскричим: это, Господе, мы,
Тще ли ангелы нам прекословят.
Соявимся как есть о белых
И угольно-червонных лилеях
Меж иродиц веселых и злых,
Яд цветочный сбивавших в келеях.
Ах, Господе, порфирный Твой хлеб
Дышит мглою на столах у Цилий,
Хоть запомни обручников неб --
Во рядне и с букетами лилий.
|
|
| Вт, Апр 1, 2025 01:13am [Аноним] - 181 d back | ↑↓ |
|---|
* Сборник статей международных авторов о «Космополисе архаики» Есепкина, давно ставший библиографической редкостью, отцифрован в Российской государственной библиотеке
Яков Есепкин
Застолья с богинями и цветочными феями
Второй фрагмент
Из цветочных фарфорников яд
Бледным дивам Эреб наливает,
Мы ль опять у коварных гияд,
Тьму пием, яко вечность бывает.
Сад июльский, огранку тенет
Вижди, вижди хотя бы мгновенье,
Именитств горше этих ли нет,
А и сладко Чумы дуновенье.
Иды вновь от стола и к столу
Носят барву темнеющих циний
И в десерты фамильные мглу
Щедро льют со ледовых начиний.
Седьмой фрагмент
Уз июльских чудесный хрусталь
Обиет хладной цветию млечность,
Вкус граната и помнят уста ль --
Се вина и пировий истечность.
Бледных пассий живит ли кармин
Чаш столовых, в небесном гетеры,
Ах, несите, менады, емин
К хлебам тьмы золотые патеры.
Млечный цвет осыпаться готов,
Соваянья пируют у Гебы,
И течет изо пламенных ртов
Фей гранатовых блеклость на хлебы.
Десятый фрагмент
Тлит патеры златая арма,
Дичь волшебна и в мускусе фляки,
Тьмы ли чают богини письма,
Откупоривай, нощь, арманьяки.
Нас к хлебницам гиады зовут,
Мглой тушуя серебро даяний --
Хлеб, емины ль, корветы плывут
Мимо гостий умолчных ваяний.
Иль очнемся: Цилии следят
Фей небесных из чермного тюля
И десертные вишни ядят
С гнилотечною барвой июля.
|
|
| Сб, Апр 5, 2025 01:46am [Аноним] - 177 d back | ↑↓ |
|---|
* Только в интеллектуальном андеграунде (Интернете) поверх барьеров табуированной маргинально-астенической книгоиздательской системы
Яков Есепкин
Застолья с дивами и юродицами
Одиннадцатый фрагмент
Шелк одесный менад овиет,
Их заманят к столовьям креманки
И глинтвейн, о цветницах виньет
Ночь у Коры пеют нимфоманки.
Ан ломятся от емин столы,
Барву с ядом рифмуют алкеи,
Герцогини сугатные злы,
Кремом хлебы и мажут лакеи.
Цвет гранатовый льют зеркала,
Всяк пирующий днесь упоенный
Тьмою червной и полночь бела,
И в десертниках воск нетлеенный.
Семнадцатый фрагмент
Август вновь белокаменных дев
В золотую парчу одевает,
Меж садовых цветниц и дерев
Им волшебные сны навевает.
Несомерных цветочных тенет
Днесь еще прелиется охлада,
Розовей тех угольников нет,
Чуден мрамор сего вертограда.
Отчего же, Господе, снуют
Юродицы о шелках нимфеток
И холодную мирру лиют
На рамена златых статуэток.
Двадцать пятый фрагмент
Яд и мрамор никейских стольниц
Во очесах ли тусклых эриний,
Денно жар августовских цветниц
Фей манит к хладной барве начиний.
Урожайною веет армой,
Дивны яства, червовы мускаты,
Се ль пиры у царицы самой,
У всещедрой богини Гекаты.
Хлебы имут патеры фийяд,
Сребровласые девы неречны,
И в лекифиях битых лишь яд,
И амфорники ветхие течны.
|
|
| Ср, Апр 9, 2025 01:32am [Аноним] - 173 d back | ↑↓ |
|---|
* Апокрифический позднесоветский основатель Вольной школы мистерии и эсхатологии
Яков Есепкин
Застолья с каменными девами и богинями
Тринадцатый фрагмент
В пировых меловницы ведут
Ядно-тусклую нить по еминам,
И столовия Морты блюдут,
И вседарствуют угль кераминам.
Иль сюда звали нас ангела,
Гои темные, ночи княгини
Дышат хмелем щедрого стола,
Цветью неба манят их богини.
Сим Церера ль жалеет хлебов,
Яства пестит аурность златая,
И текут с беломраморных лбов
Мел и барва, уголем свитая.
Шестнадцатый фрагмент
Бархат августа купы дерев
Холодит, сень теней их всеярка,
Соваяния каменных дев
Убегают из млечного парка.
Нас еще ли юноны следят,
Оглашая к пирам, жгут цветницы
Неб уголем, ан мимо летят
Златовласых богинь колесницы.
Се и мы о тенетах лилей
Зрим усадебных арок виньеты,
Где в порфировом хладе аллей
Тают мраморных див силуэты.
Двадцатый фрагмент
Пей, Моцарт, из келихов ночных,
Белы хлебы, одесны корицы,
Ядов антики ль несть ледяных,
Чают нас меловые царицы.
Кто и яду еще не таит,
Всякий ангел у Борджиа в доле,
Что шумит за пиитой пиит,
Суе речь о высоком глаголе.
Ан очнемся — камены милы,
С гоем ночи пиют безголовым
И угольность цедят на столы,
Оведенные мелом червовым.
|
|
| Вс, Апр 13, 2025 04:33am [Аноним] - 169 d back | ↑↓ |
|---|
* Новинки книжной ярмарки non/fictioNВесна (10-13 апреля, Москва) -- блеклое подобие выдающейся неоклассики Есепкина, созданной гением два десятилетия назад
Яков Есепкин
Застолья с млечными тенями
Одиннадцатый фрагмент
Фей атласных Кармента манит
Прорицаньями славского лета,
Кто и был на миру именит,
Лей вишневую млечность в тенета.
Иль богини от нас без ума,
Оды внемлют, где челядь пирует,
Нам Кибела мирволит сама,
Век атрамент угольный дарует.
Хлеб черствеет, менады темны,
Шумны гои седьмого колена,
И течет во фамильные сны
Пирований июльских белена.
Пятнадцатый фрагмент
Златом с чернию внове поят
Дионисии млечных старлеток,
Иль хмельные пажи утаят
Яд о кремовой мгле тарталеток.
Ах, на гермах ли каменных дев
Соваянья, пируйте, юноны,
Восхищают Адилий и Ев
Днесь земли и небес Парфеноны.
Се и мы ль в будуарах у Хан,
Желть цедящих над мертвыми львами,
Из одесной тверди Ханаан
Машем чермными им рукавами.
Двадцать пятый фрагмент
Вертоград полуночный тлеет,
Италийские сонны оливы,
Иль бежать чар угольных виньет,
Дочки Тийи зане суетливы.
Именитства — несите ж вино,
Пусть чаруют столовия кроны,
Любят нас феи ночи одно
И в угольниках тусклых Вероны.
Будем с ними деревы мелить,
Кайстры выжжем серебром даяний,
Чтоб гниющие мраморы тлить
Очарованных див изваяний.
|
|
| Вс, Апр 20, 2025 02:25am [Аноним] - 162 d back | ↑↓ |
|---|
* Кумир и учитель близких к андеграунду советских куртуазных маньеристов
Яков Есепкин
Застолья с Мортой в августе
Девятый фрагмент
Морта, Морта, иль яства горчат
На столовьях твоих неборовных,
Тени ангелей суе ль влачат
О плеядах и нимфах бескровных.
Эти ангелы нас и вели,
С нами хладную пили белену,
В грудь, шутя, водвигали угли,
Тще грозили седьмому колену.
Ах, богиня, мы горько пьяны,
Чаем нимф и плавильщиков лета,
И лиется нам в денные сны
Барва лилий и ядность оцвета.
Десятый фрагмент
Сень всеветхая ль нас берегла,
Падших ангелей виждь — пировают,
Днесь юродных блядей круг стола
Не очесть, их ли тьмы убывают.
Это, Господе, вусмерть и пьют
Иродицы, се дочери наши
О траурном шелковье снуют,
Мглы путрамент и лилии зряши.
Это мирра, се холст апронах,
Желть фарфорников, ядом прелитых,
Это мы в темных ангельских снах
Млечность цедим из келихов битых.
Двадцать восьмой фрагмент
Много шума ли днесь в пировых,
Изваянья — о тьме невесомой,
Дышат хлебы цариц меловых
Благодатною чудной аромой.
Дев к столовиям феи ведут,
Пудрой маковой их обольщают,
Нас однех иродицы блюдут,
Сонно тусклые зенки вращают.
Иль очнемся: фарфоры пусты,
Морта феями ль дев нарекает,
И чрез гостий меловые рты
Бледно-огненный воск истекает.
|
|
| Чт, Апр 24, 2025 01:09am [Аноним] - 158 d back | ↑↓ |
|---|
* Сакральное имя на ветхом знамени отечественной фронды
Яков Есепкин
Застолья с мраморными девами
Пятый фрагмент
Вновь серебро — на тусклости вод,
Внове лилии Стикса червонны,
Се Офелия с юною Мод,
Нас лишь чают алмазные донны.
Ах, не пойте, кимвалы, чудна
Эта ночь, толока пировает,
Со брегов эолийских волна
Леты ль, Стикса волну забывает.
И утешно ж царице Чуме
Потешаться над мертвыми львами,
Се и мы, всяк о нищей суме,
Фрейе машем из тьмы рукавами.
Десятый фрагмент
Золотые решета цветниц
Августовских манят гостий неба
От нагорных всевечных стольниц
И лекан, полных млечного хлеба.
Яства дышат аромой, вольно
Феям августа хмелем целиться,
Из подвалов никейских вино
Жечь серебром, беленой мелиться.
Это мы, это, Господе, мы
Яд пием в заточении вдовьем,
Нас увижди о мраморе тьмы --
Льющих барву над черствым хлебовьем.
Четырнадцатый фрагмент
Август, Господе, вновь аксамит
В херувимские льет алавастры,
Зной полуденный граций томит,
Дышат негою сонные астры.
Бархат купы эдемских дерев
Оточил, внове нимфы манерны,
Соваяния призрачных дев
Яко тени теней эфемерны.
Се не дочери ль наши белы,
Сводят пудрой с ланит червотечность,
Где вседенно еще на столы
Прелиется вишневая млечность.
|
|
| Пн, Апр 28, 2025 01:05am [Аноним] - 154 d back | ↑↓ |
|---|
* Ничто не входит в сердце человека с такой ледяной силой, как точка, поставленная вовремя. Минимализм Есепкина вызывает у читателя эстетический шок
Яков Есепкин
Застолья с мраморными нимфами в августе
Тринадцатый фрагмент
Тронный август, сияй и гори,
Твой шатер будет ангелам сниться,
И во вретищах славны цари,
Что по смерти золотой цениться.
Набегут ли юдицы — пеять
И юродствовать в хладности камор,
Над столовьем пустым вопиять:
Затечет яд со хлебов на мрамор.
Нимфы сада одно золоты,
Пировые ль не встанут из тлена,
Яко вновь чрез всетемные рты
Дочек Тийи лиется белена.
Четырнадцатый фрагмент
У Саррот -- золотые плоды,
Фрэнсис помнит власа Береники,
Августовские благи сады,
Здесь нас мнят Женевьевы и Ники.
Сдвинем кубки теснее, Француз,
Выпьем яду за шум постмодерна,
Царскосельских пленительных муз
Ныне ветхая сень эфемерна.
Август нам ли виденья и шлет,
Их тая в хладе мраморных веток,
Сколь немолчен валькирий полет
Над сиреневой тьмой статуэток.
Девятнадцатый фрагмент
Морта властная холод патер
Накаляет огонем жаровен,
Ломки абрисы бледных гетер,
Дивный пир сновиденьям и ровен.
Маком тусклым увиты столы
Вековые, чадятся лампадки,
Ан Цилии откупно белы,
На серебро лишь темное падки.
Иль очнемся — в цветницах виньет
Снов картены и мы не глаголем,
И аурность о хлебах тлеет,
Сотемненных всемлечным уголем.
|
|
| Пт, Май 2, 2025 02:07am [Аноним] - 150 d back | ↑↓ |
|---|
* «Мраморные сады» Есепкина переизданы в Канаде
Яков Есепкин
Застолья с мраморными феями у Кибелы
Девятый фрагмент
Мускус вьется над хлебами, сад
Бледных гостий небесных встречает,
Где твое и лилейники, Ад,
Нас пировие звездное чает.
Вновь обносят еминой столы,
Негой дышат еще ль Таормины,
Где цветочные феи белы
И чудесны их платьев кармины.
Оглянемся — в лекифах цикут
Белый пламень, умолчны Эолы,
И сквозь усны фиванок текут
Воск и мирра на хладные столы.
Одиннадцатый фрагмент
Дев ли мраморных сад холодит
Ветхой сенью, гранатовой тьмою,
Палантины белых Афродит
Оточенны Кибелой самою.
Иль утешно лилеями тлить
Изваянья, к еминам одесным
Юн влекут, феи тщатся мелить
Барву платиев хмелем чудесным.
Днесь и некому вина алкать,
Мглой поят лишь Вероник и Далий,
Чтоб в астрийских пустынях искать
Гоям тени их легких сандалий.
Двадцать восьмой фрагмент
Темный мрамор столовий дарит
Гостьям небесей звездную млечность,
Вновь асийский лиется нефрит,
Цин тенета следят червотечность.
Золотыя менады, вино
Именинное паче арака,
Хлебы в цедре угольной давно,
Феи бледные чают лишь мрака.
Станет Господе нощно белить
Хладный угольник емин истечных,
И позволят каменам целить
Соваяния граций увечных.
|
|
| Вт, Май 6, 2025 04:15am [Аноним] - 146 d back | ↑↓ |
|---|
* Элитарный русскоязычный писатель-нонконформист входит в круг литераторов, претендующих на нобелевское лауреатство
Яков Есепкин
Застолья с нимфами и гетерами
Пятый фрагмент
В пировые -- нас ангели ждут,
Хлебы пышные феи меловят,
Девы-лилии яства блюдут,
Моль златую иродицы ловят.
Суе петь гермы вечности, нег
Чаять спящих царевен, заколки
Им дарить, хладен елочный снег,
Мчатся туне каморные волки.
Иль увиждит Господе -- тлеют
Розы Ада о нощной емине
И юдицы иродные вьют
Снов тенета на червной лепнине.
Семнадцатый фрагмент
Иль асийский фарфор отемнить,
Девы чают лишь пира истому,
Одесные меловницы нить
Будут весть по начинью златому.
Яства царские, маковый хлеб,
Роскошь славской емины, патеры
С дичью нежной, чаруется Феб
Див шелками, в альковном гетеры.
Се и мы о цветах и угле
Платьев фей восстоим — тени аки,
И горят на золотном столе
Цинтий бледных червовые маки.
Двадцать второй фрагмент
Млечность емин в ритонах и яд,
Пировые одесно мерцают,
Хлеб черствеет на столах фийяд,
Веи граций ли тени зерцают.
Юны темные мирру несут --
И куда, изваянья ночные
Мглой точатся, их Аи ль пасут,
Денно свечи каждя ледяные.
Тускл и мрамор эдемских садов,
Бляди фурий пугают икотой,
Где червицу всенощных плодов
Мы соводим холодной золотой.
|
|
| Сб, Май 10, 2025 01:11am [Аноним] - 142 d back | ↑↓ |
|---|
* Один из творческих парадоксов гениального художника в том, что монументальный семисотстраничный торжественно-скорбный «Космополис архаики» эфемерен и минималистичен
Яков Есепкин
Застолья с нимфами и тенями юдиц
Седьмой фрагмент
Лето, лето Господнее, тлей
О нагорных садовьях и арках,
Нет успенных царевен белей,
Днесь вольготно им с феями в парках.
Иль опять соберемся вкушать
Золотисто-пурпурные хлебы,
Станут ангели нас оглашать,
Будут маковы яства у Гебы.
Ан очнемся — белых Женевьев,
Иреник ли темнеют картены,
Где во мраморной сени дерев
Мы уголем писали катрены.
Одиннадцатый фрагмент
Воскричим ли — из пятых углов
Лишь порфирная моль налетает,
Это блеск именинных столов,
Тень емин меж амфорников тает.
Се юдицы о темных шелках,
Се и дочери их юродные,
Свечки держат во хладных руках,
Яды антики мнят ледяные.
Ах, Господе, оне ль нас и жгли
Августовскою барвой тлеенной,
Черных лилий тисня уголи
В алавастр на трапезе вседенной.
Девятнадцатый фрагмент
Иль пировий леканы целы,
Нимф альковных темнят вуалетки,
Хлебоимны у Коры столы,
Дичь нежна, пышут мглой тарталетки.
Яду мало иродицам, тьма
Их пьянит, бляди утром икают,
Се и с чернью златая хурма,
Феи Ада им вновь потакают.
Оглянемся — мраморник всепуст,
Кельхи стольные жжет червоядность,
И на яства точатся из уст
Пьяных Цилий белена и хладность.
|
|
| Сб, Май 17, 2025 01:27am [Аноним] - 135 d back | ↑↓ |
|---|
* Культовый ночной певец героики поражений
Яков Есепкин
Застолья с нимфетками и меловыми царицами
Восьмой фрагмент
Траур носят Цилии по нам
И юродно ж оне веселятся,
Пьют зане, доверяются ль снам,
Денно мертвой водою целятся.
То ли в чашах лавастровых яд,
Наши дочери алчно столовье
Вновь оводят зеницами, хлад
Пирование жалует вдовье.
Иль очнемся: фиады белы,
Меж камен хор нимфеток всепьяных
И течет на пустые столы
Цветь со вишен истемно-багряных.
Десятый фрагмент
Нимф ли мрамор асийских стольниц
Манит хмелем, веселых гризеток,
Се ледовые перси блудниц,
Се и ядная тусклость розеток.
Иль полночных тенет благодать
Нас вином и хлебами одарит,
Феям эти ль пиры соглядать,
Аще Морта на них государит.
Будут емины маков алей,
Тьмы и воска истечней даянья,
Где о хлебах и в сени аллей
Млечных граций тлеют изваянья.
Семнадцатый фрагмент
Яко август исходен и хлад
Выбил цветию заводи Леты,
Благо минем ли сумрачный Ад,
Пусть в шкафах тлеют гарпий скелеты.
Фей Илифии, чар вековых
Убежим, к нощным пирам явимся,
Тусклы веи цариц меловых,
Со юнетками ими ль дивимся.
Что ж уста златовласых Годив
Немы, внемлют фиады минорность
И на лядвиях мраморных див
Мгла тиснит черных лилий узорность.
|
|
| Пт, Май 23, 2025 01:15am [Аноним] - 129 d back | ↑↓ |
|---|
* Созидатель алмазного венца русской литературы
Яков Есепкин
Застолья с ночными княгинями и менадами
Четвертый фрагмент
Наднебесные кущи ль поют
Вечным столпникам, ангели Гелы
В очеса нам диаментность льют,
А ночные княгини всебелы.
Столований ли мраморных шум
Божевольные дивы не сносят,
Феям роз и властителям дум
О лекифах цикуту подносят.
Иль умолкнет еще Вифлеем
И явятся хотя бы святые,
Где мы нощно из усн прелием
Темный яд на столы золотые.
Восьмой фрагмент
Веселитесь, менады, емин
Жаркий блеск вновь столы украшает,
Неботечный лиется кармин,
Юдиц Тийя к пирам оглашает.
Кубки, кубки содвиньте, арма
Золотая влечет нимфоманок,
Сколь нещадна царица Чума,
Пир ея столь губительно манок.
Шелк меж нищих тлеет апронах,
Пьют Цилии из келихов денных
И белятся в гранатовых снах
Пудрой фей, их вином отравленных.
Четырнадцатый фрагмент
Золотые решетники сад
Нощно вновь одевает флеорам,
Где убийцы и сумрачный Ад,
Парий чествует с башнями хором.
Туне ж нас увлекали сюда
О шелках всеистечных менады,
И портальная тлела Звезда,
И блистали сие колоннады.
Ирод-царе, се башни твои ль,
Отчего пьют вино юродные,
Аще вздеты на траурный шпиль
Херувимов сердца ледяные.
|
|
| Ср, Май 28, 2025 01:25am [Аноним] - 124 d back | ↑↓ |
|---|
* Алмазный фонд отечественной литературы — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров косной профанационной советскоцентричной книгоиздательской системы
Яков Есепкин
Застолья с падшими ангелами и старлетками
Шестой фрагмент
Девам белым урочна ли тьма,
Золотые столовья, горите,
Меловые царицы письма
Днесь в смарагдах виньет и нефрите.
Иль болезненный камень щадит
Фей дневных, рисовальщиков цвета,
Уголь ныне Кибела следит
Во тлеющихся амфорах лета.
Оглянемся — Цилии белы,
Гостий сонм круг истечных фарфоров,
И меловость лиют на столы
Падших ангелей тени из хоров.
Десятый фрагмент
Ветхой кровию август чинит
Отходные свои тарталетки,
Граций бледных аромой пьянит,
Круг мелькают во цвете старлетки.
Се, одно мы ваяний белей,
Всяк с подвальным рожком, что ль медовы
Здесь емины, чаруйся, келей,
Се пируют утешные вдовы.
Иль оне и сошлись балевать,
Агнцам глорию петь, за истечным
Яств кармином лекифы скрывать,
Цветом неб осребряясь всемлечным.
Семнадцатый фрагмент
Злать столовий никейских темней
И одеснее цвета иного,
Хоры угольных ломких теней
Чают в небесех пира земного.
Нас, Летия, сюда и влекли
Эвмениды, иль пышные хлебы
Очерствеют, сколь денно угли
Тлят в жаровнях меловницы Гебы.
Пировай, кто о дивах немел,
Яко течна золота столовых
И лиется атраментный мел
С плеч юнеток во шелках червовых.
|
|
| Вт, Июн 3, 2025 01:12am [Аноним] - 118 d back | ↑↓ |
|---|
* Алмазный фонд отечественной литературы — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров астенической сирой макулатурозависимой книгоиздательской системы
Яков Есепкин
Застолья с тенями в августе
Пятый фрагмент
Иль столы хлебоимные мнят
Гостьи неба, цветочные девы,
Меловые фурины звенят,
О куповиях червных деревы.
Боги, боги, виждите и сех
Агнцев каменных, ядность пиющих,
С нитью звездною в млечных власех,
Тьму очес на путраменты льющих.
Этот пир ли и был возалкан,
Мы ль и бредим усадебным садом,
Где цветницы под тенью лекан
Золотым наливаются хладом.
Одиннадцатый фрагмент
Август, август нещадный горит
Желтью огненной в купах садовых,
Иль точится еще лазурит
Вдоль усадебных парков медовых.
Это ль роскошь земных цветников,
Это ль емины хладные пиров,
Ждет монашенок темный альков,
Мгла чарует их светом лепиров.
Ирод-царе, хоть яды сонесть
Повели, аще тьма на цветницах,
Мы явимсч к пировью как есть --
С барвой лилий во тусклых зеницах.
Двадцать первый фрагмент
Вновь у Каи собранье теней,
Их ли потчевать хлебами с ядом,
Госпоже ныне мало огней,
Кто далече, кто истинно рядом.
Меловые царицы темны,
Бляди пьют за рапсодов увечность,
Нам лиется во денные сны
Арамейских лилей червотечность.
И белену креманки таят,
И Господе, не зряше всестолий,
Представляет, как Цины стоят
Меж лекан о тенетах уголий.
* «В двух словах о коллизии. У России есть великий писатель, наш выдающийся современник. Это общеизвестный факт, очевидная данность. Яков ЕСЕПКИН — культовая фигура в интеллектуальном книжном мире, едва ли не апокрифический герой нашего времени. Для читателей, которые, возможно, не в теме с информационной целью прилагаю согласованный презентационный текст на прошлогодних Международных книжных выставках-ярмарках в Белграде и Стамбуле.
«Яков ЕСЕПКИН -- ведущий современный российский писатель. Между тем его имя лишь недавно попало в заголовки литературных новостей. Книги ретроавангардиста, возвысившегося на ментальном подиуме Серебряного века, стали главным открытием русской и русскоязычной литературы нашего времени. Творческая судьба Есепкина трагична. "Ночному певцу" не было и двадцати, когда в Антикварном Самиздате один за другим вышли сборники "Готика в подземке", "Классика" и "Мраморные сады".»
Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»
|
|
| Пт, Июн 13, 2025 01:03am [Аноним] - 108 d back | ↑↓ |
|---|
* Алмазный фонд отечественной литературы — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров маргинальной ультраблеклой никчёмной книгоиздательской системы
Яков Есепкин
Трилистник Босха
І
Аз, Господе, реку со черных домовин,
Гробов нощных, иным достались благокрасны,
Эти агнцы не ждут-заждались окарин,
Им и трубы Твое, и псалмы немогласны.
Все склоняется тать над испрахшей сумой,
Иль неможно доднесь и любови низринуть
Бледных перстов жалких, в юродие немой
Удушавших царей, сребро юдам откинуть.
Были перси белы у безмужних невест,
А теперь и уста до костей пробелели,
Оглянися, Отец, нету ныне окрест
Ни живых, ни мертвых, посвященных во Лели.
Ах, над нами зажгли юровую Звезду,
Пусть лучом воспронзит некупельные лета,
Их ложесен и усн опознай череду,
Нищих татей, оне удостойны извета.
Те ж к Тебе, Господь свят, пировати пришли
Бойны чада, отвек изалкавшие жажды,
Ангелы Твои что копия занесли --
Не убить, не убить преугодников дважды.
II
Как свилися вольно змеи в райских цветках,
Прежде в царствии грез немятежно блажили,
Только ныне молчим, пряча персть в рушниках,
Правда, святый Господь, а ведь мы и не жили.
Богородицы лик украсили Звездой,
Сон-цветочки вия по сребристом окладе,
Нету ангелов здесь и поят нас водой,
Ах, из мертвых криниц занесли ее, чаде.
Иисус почернел и не имет венец,
И Его голова преклоняется нице,
Узреть что восхотел двоеперстный Отец,
Мало ль крови течет в неборозной кринице.
Смертоприсный венок мы Христосу плели,
Исплели изо слез, тяжко траченых кровью,
А и боле ничем не посмели-могли
Притолити в миру жажду бойных любовью.
В каждой розе сидит гробовая змея,
И не видим уже мы ни Бога, ни Сына,
То ли алчут оне, то ли мука сия
Должна гробно зиять до святого почина.
III
Это иноки днесь подошли ко столам,
Страстотерпцы одне и невинники сиры,
Их неможно забыть копьевым ангелам,
Коль не пьют мертвых вин -- отдавайте им лиры.
Не боятся огня восковые шары,
А на перстах у нас кровь и слезы срамные,
Велико Рождество ан для всех мишуры
Не хватает, Христос, где ягняты гробные.
Геть днепровской волной в черной пене дышать,
Кровь худу изливать на местечек сувои,
Розы-девки, равно станут вас воскрешать,
Так скидайте рядны пред всетаинством хвои.
Тех ли ждали в чаду, мы, Господе, пришли,
Залетели птушцы в обветшалые сени,
Али тонкий нам знак до Звезды подали,
Во трапезной же мы преклонили колени.
Ничего не узрим на вечере Твоей,
Пусть сочельник лиет в мессы нощные снеги,
Мы до маковки все унизаны лишь ей,
Искрим -- белы птенцы в огне Божией неги.
* «Юного гения восторженно приветствовала советская провластная писательская элита и богемная фронда, в том числе полумифический Арс. Тарковский. Есепкина считали надеждой отечественной изящной словесности. Но официальным писателем он так и не стал. Несмотря на усилия профильных секретарей СП СССР, ни одно его произведение в Советском Союзе не было издано. Реформатор языка и поэтики ввел в русскую и мировую литературу жанровое определение г о т и ч е с к а я п о э з и я и оказался вне Системы. Последовали годы забвения и молчания, однако Есепкин по-прежнему оставался кумиром андеграунда. Постмодернисты длительное время пытались, хотя и безуспешно, сделать закрытое имя знаменем своего движения.»
Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»
|
|
| Сб, Июн 21, 2025 01:28am Leda2 - 100 d back | ↑↓ |
|---|
* Алмазный фонд отечественной литературы — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров заскорузлой антихудожественной подцензурной книгоиздательской системы
Яков Есепкин
Полет над Крымом
Вернут ли нас в Крым, к виноградникам в темном огне,
К теням херсонесским хлебнуть золотого рейнвейна
Затем, чтоб запили мы скорбь и не в тягостном сне
Могли покружить, яко чайки, над водами Рейна,
В порту Анахайма очнемся иль в знойный Мадрид
Успеем к сиесте, а после по вспышкам понтонным
Пронзим Адриатику -- все же поймем, что горит
Днесь линия смерти, летя по тоннелям бетонным.
И вновь на брусчатку ступив пред бессонным Кремлем,
Подземку воспомнив и стяги советские, Ая,
На стенах в бетоне и меди, мы к Лете свернем,
Все Пирру святые победы свои посвящая.
Нельзя эту грань меловую живым перейти,
Лишь Парки мелком сим багряным играться умеют,
Виждь, нить обрывают, грассируя, мимо лети,
Кармяная Смерть, нам равенствовать ангелы смеют.
Еще мы рейнвейн ювенильный неспешно допьем
И в золоте красном пифиям на страх возгоримся,
Цирцеи картавые всех не дождутся в своем
Отравленном замке, и мы ли вином укоримся.
Еще те фиолы кримозные выпьем в тени
Смоковниц троянских до их золотого осадка,
Фалернские вина армический лед простыни
Оплавят в дворце у безмолвного князя упадка.
Святая Цецилия с нами, невинниц других,
Божественных дев пламенеют летучие рои,
Бетоном увечить ли алые тени благих,
Еще о себе не рекли молодые герои.
Сангину возьмет ангелочек дрожащей своей
Десницею млечной и выпишет справа налево
Благие имена, а в святцах почтут сыновей
Скитальцы печальные, живе небесное древо.
Красавиц чреды арамейских и римлянок тьмы
Всебелых и томных нас будут искать и лелеять
Веретищ старизны худые, из червной сурьмы
Голубок на них дошивать и с сиими алеять.
Ловите, гречанки прекрасные, взоры с небес,
Следите, как мы одиночества мрамр избываем,
Цитрарии мятные вас в очарованный лес
Введут, аще с Дантом одесно мы там пироваем.
Стратимовы лебеди ныне высоко парят,
А несть белладонны – травить речевых знаменосцев,
Летейские бродники вижди, Летия, горят
Они и зовут в рай успенных сиренеголосцев.
Позволят архангелы, не прерывай перелет,
А я в темноте возвращусь междуречной равниной:
Довыжгут уста пусть по смерти лобзанья и рот
С любовью забьют лишь в Отчизне карьерною глиной.
* «Писатель нон-конформист создал отличное от ранее известных направление в литературе. Более полутора десятков лет он работал над эпико-лирической сагой "Космополис архаики". В 2002-м году ее минималистическая версия все-таки была издана в Санкт-Петербурге. Через год Есепкина приняли в Российский союз писателей. Полный текст "Космополиса архаики" распространялся в андеграундной среде и Интернете, передавался из рук в руки. Грандиозное сочинение обрело негласный статус последней великой русскоязычной книги, ставшей настольной для интеллектуалов новых поколений. О "Космополисе архаики" написаны сотни статей. Первая очевидная параллель -- с "Божественной комедией" Алигъери.»
Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»
|
|
| Вс, Июн 29, 2025 01:40am Leda2 - 92 d back | ↑↓ |
|---|
* Алмазный фонд отечественной литературы — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров квазиславистской болотной амебообразной книгоиздательской системы
Яков Есепкин
Лето в Колоне
Гекзаметры эти не снились нам с давних времен,
Но камни Эллады точила янтарная пена,
И стройная строфика смерти прожгла небосклон,
И на воды пала холодная тень Карфагена.
Лазури одне мы хотели зело созерцать,
А вышло иное и нити сии не исправить,
Грассируйте, Парки, как станут серебром бряцать
Опричники тьмы – сами будем сиречно картавить.
Мы сами поидем ко браминам эллинских царств,
В окарины дунем, вспоем, яко Божьи рапсоды,
Воскреснуть нельзя после жалких сукровных мытарств,
Так будем хотя всетризниться за славские оды.
Аттический холод терзает доднесь хоровых
Высоких певцов, обреченных безгласности горней,
Их мало и было, а музы считали живых
Всегда и теперь, поелику живые соборней.
Я был одинок, одиночества лета страшны
Для воров немых, для седмичной Луны фаворитов,
Бессмертие всем полагается, золото в сны
Лишь мертвым лиется из вешних пустых лазуритов.
Пусть сон золотой навевает безумец опять
Иным поколеньям, а мы рассчитались навечно
С каменами славными, Лета быстрее воспять
Направит себя, нежли будем глаголить сторечно.
Ах, форумник пуст арамейский, но шумен другой
И капищей новых бетон фиолетовый гулок,
О нас не дождутся церковные вести благой,
Одни Азазели сейчас и легки для прогулок.
Господними копьями всех не достать палачей,
Чреды не достигнуть убийц, ко пирам оглашенных,
Слезами ли выжечь терничных венцовых свечей
Цитрийские тьмы, чтоб не слышать литий совершенных.
И дивных речей вековое стремленье пустой
Огранкой мерцает, но только уста отверзали
Мы в красных углах мирозданий, яремно густой
Нас кровию рдили юроды и нощно терзали.
Я часто, Вергилий, лукаво и истинно рек,
Обманом спастись от фатумных эриний пытался,
А оды слагал небодержцам и мертвым, но век
Со требою этой без нежных камен рассчитался.
Забили гортань прекровавых розовий шипы,
Финифтью поверх остроцветный свинечник пустили,
Гекзаметры пой, аще в смерти пииты слепы,
Гомеру пеянья даруй, яко музы почтили.
Вновь кровью церковное перебродило вино,
Кагор темной антики, рушивший мрамор Гомера,
Гудит в брызгах соли червленое веретено,
Вплетая во сны смертоносную нитку размера.
* «Структура произведения Есепкина сложна, многопланова, полифонична, текст разделен на автономные полисы, строго организован и выверен. Масштаб эсхатологических картин, совершенство письма, его метафоричность, символика образов ставят книгу нашего современника в один ряд с выдающимися литературными памятниками разных эпох. Само по себе такое сопоставление можно рассматривать как художественный и эстетический феномен. Однако и эта параллель объективно детерминирована.»
Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»
|
|
| Вс, Июл 6, 2025 05:27am [Аноним] - 85 d back | ↑↓ |
|---|
* Современная мультисегментная книгоиздательская система жалка в своей общехарактерной для всех ниш и секторов деградационной убогой маргинальности -- читайте великую русскую литературу в интеллектуальном андеграунде
Яков Есепкин
Офорт
Солиственное золото веков,
Публичку в термоядерном просторе
Лелея, от готических оков
Замковые цари избавят вскоре.
Опять присобираются без век
Святые мертвецы в топазных залах,
Чтоб глиняные куклы картотек
Сыграли на мелованных кимвалах.
Земли варварской чудный Парфенон
Возносится вне города и мира,
И терем кафкианский отражен
На цинковой доске его эфира.
Давай, Вергилий, адницы свое
Оставим на короткое мгновенье,
Гранатовое может остие
Мерцать еще без нас, отдохновенье
Даруется носителям огней
Басмовых в темном аде, чаровницы
Прекрасные ристалище теней,
Смотри, внимают, ведемы червницы
Свитые наспех бросили, глядят
Ревнительно сюда, а наши дивы
И ждут лишь, не пиют и не ядят,
Их царские осанки горделивы,
Ланиты, мелом красным упиясь,
Возвышенно горят, они внимают
Собранье, над которым, превиясь
Легко, струится нега, поднимают
Ее наверх воздушные столпы,
Туда, туда, к вершине коллонады,
А ниже книгочейные толпы
Всеправят бал, такие променады
На благо им бывают, но редки
Замысленно они, век на три делим,
Число времен имеем, велики
Меж встречами разрывы, туне целим
Высоко мы, небесные лета
Иное принимают исчисленье,
Мишени бьются низкие, тщета,
Соломон, вкруг, суетность, но томленье
Сейчас не помнить время, царичей
Урочно ждут царевны меловые,
Им бал не в радость будет, сих парчей
Червонных и желтых еще живые
Не видели, а те сидят и вниз
Точат о неге бархатные взоры,
В парче и злате глиняном, каприз
Играй быстрей, Никколо, разговоры
Сейчас не нужны дивам и теням
Благим, в сиренях книжные гурманы
Резвятся пусть, восковым огоням,
Сопирникам чудеснейшим романы
За яством пересказывают, их,
Не всех едва, в миру любили этом,
Теперь, узри, в сплетеньях дорогих
Свечные фолианты, силуэтом
Здесь каждый узнаваем, разве мы
Любви земных царевен белоликих
Не ведали еще, хотя сурьмы
Свечные присно в чаяньях великих
Сребрили взором, битые персты,
Гвоздимые иродами, претляли
Червным тем воском, благость нищеты
Узнав, на звук один определяли,
Где истинности голос, где лишь хор
Черемный, посмотри, оне толкуют
О нас еще, те ведемы, их ор
Я слышу и чего ж теперь взыскуют,
Червницы с ними, серебро свое
Мы ходом крестным Господу принесли,
Гранатовое тлится остие
Под нами, только бдят царевны, если
Сейчас мы не явимся, в ады к нам
Направятся они, я верю, девы
Прелестные, рядитесь, дивным снам
Таинства доверяйте, были где вы
Не важно, коль теперь нас дождались,
Встречайте мертвых царичей желанных,
Эфирных мужей, десно пресеклись
Очницы наши, взоров долгожданных
Огни красой немирною своей
Нимало не щадите, но взирайте
На музами избранных сыновей
И доченек мертвых преубирайте
Лишь мелом красным, златом и сурьмой,
Их северные песни с вами будут,
Алкать иного суе, но чумой
Тлеенья встречу эту не избудут.
* «Аутентичное письмо Есепкина с нарочито архаическими речевыми конструкциями, минорным и камерным звучанием текстового материала, едва ли не мраморной строфической графикой претендует на некую новую эталонность. Подобное реформаторство сейчас -- вызывающее исключение из правил, а точнее -- априорная художническая фантасмагория. Тем не менее данный феномен существует в реальности.»
Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»
|
|
| Вт, Июл 15, 2025 01:46am [Аноним] - 76 d back | ↑↓ |
|---|
* Алмазный фонд отечественной литературы — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров косной профанационной советскоцентричной книгоиздательской системы
Яков Есепкин
Никейские стансы
Мы расстались, но, Боже, доныне
Твои слезы -- к карату карат.
Поклоняясь небесной твердыне,
Звезды смерти неровно горят.
Долго млечная пыль осыпалась
В померанцев полночный букет,
Вот у ангелов ты и осталась,
Как побитый огнем первоцвет.
Ночью он всекупальскою тлеет,
Мертвым юнам дарит благодать,
В небоцарствиях горних алеет,
Здесь не могут одесных предать.
Разве ангелы наши цетрары
Зрели в неге восковий свечных,
Пили с нами хмельные нектары,
Ожидали из странствий земных.
А теперь претрезвели покои,
Царских емин столы не держат,
Вазы севрские розы-левкои
Тлят остьем и в зерцалах дрожат.
Зеркала эти вечностью биты,
Всё ириды мелькают одне,
Где серебро и смерти графиты,
Нощь темней еретички в огне.
Где сейчас наши алые свечки,
Время им возгораться-цвести,
Херувимские кровью сердечки
Обводить и чудесно тлести.
Ставь, братия, холодные вина
И хлебовниц изыски на мел
Скатертей, именитств сердцевина
Днесь для тех очевидна, кто бел.
Зря мешали нам белые сучки,
Мы со Господом лишь говорим,
Левоперстные жалуем ручки,
Хорошо, хорошо ведь горим.
То серебро, о коем пеяли
Херувимы в эдемских садах,
С течной кровию иды ваяли,
Сех фигурники тлятся на льдах.
Знай, мы столько избыли страданий
Ибо к присным цветам вознеслись.
Только после прямых попаданий
На века разрывается высь.
Если можешь ты зреть и сквозь нети,
Муку смертную благослови,
Надо мною созвездия эти,
Словно вечные раны в крови.
* «Примечательная деталь: Есепкин построил книгу таким образом, что все ее составные части (полисы) как бы находятся в зеркальной геометрической фигуре исполинского размера и естественно видятся под смещенным углом зрения. По сути он совершил революционный, в рамках строгого искусства, прорыв, книга с филигранной четкостью и точностью определила позиции вечных сторон, кто же -- по ту сторону Добра и Зла, кто адаптирован к земной бытийности и в состоянии трансформироваться при необходимости.»
Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»
|
|
| Вт, Июл 22, 2025 01:04am [Аноним] - 69 d back | ↑↓ |
|---|
* Есепкин входит в элитарный клуб литераторов, претендующих на получение Нобелевской премии (США, Канада, Швеция, Россия)
Яков Есепкин
Лед нефрита
Закрыла нефритом дубраву
Листва, три осины Ахилл
Богеме пустой на забаву
В алис заводных обратил.
По воску ланит Мельпомены
Лилейные слезы текут,
В лечебнице -- пепел Селены,
И Лектором врача рекут.
Высокая длань психиатра
Витиям упасть не дает,
Обвальная сцена театра
Над бездною лет восстает.
Пред вечностью бледночервонной
Плывет астенический свет,
А чудная кукла Мадонной
Не станет, и Марсия нет.
И мастера нет, чтобы древо
Опять превратить в матерьял
И жертвою сделать иль девой,
Ища золотой идеал.
Магический лед оживится
Рождественской ночью, когда
Нам ангел Господень явится
И лед будет красить Звезда.
Сколь мало на хвое игрушек,
Сколь мало иглице огней,
Ей мертвых добавится ушек
И матовых красных теней.
Порфировой влагою млечной
Их нощный огонь окропит,
Затеплит окариной течной
Пока Богопервенец спит.
Мы сами витые свечницы
Украсим слезами-тесьмой,
Смотри, яко райские птицы
Клюют огоньки над сурьмой.
Нефрит наш рождественский ясен
И багрием вечным покрыт,
Еще неизбывно прекрасен,
Виждите червовый нефрит.
Бывает в миру лишь урочно
Такие крашенье и мгла,
Ваятельство наше бессрочно,
Иглу затмевает игла.
А буде сияния длятся,
Каждит эта зелень в свечах,
Те девы на святки явятся,
Красуясь о горних лучах.
* «Архаическая минорная лексика является прелюдией, читатель входит в некую наднебесную обитель, странный сюрреалистический Город, где утопленные ангелы медленно плывут по черным каналам. Уж не аллюзия ли это Петербурга с Мойкой и Фонтанкой, града, нам давшего цвет русской мистики? Отчасти именно лексическая аутентичность завлекает странников, решившихся на путешествие по загробному миру. Есепкин в нем один, без проводника, но подает надежду входящим в порфирную обитель.»
Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»
|
|
| Ср, Июл 30, 2025 01:24am [Аноним] - 61 d back | ↑↓ |
|---|
* Алмазный фонд отечественной литературы — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров астенической сирой макулатурозависимой книгоиздательской системы
Яков Есепкин
Гаты
Как юродивый правду речет
И прислужник отмоет покои,
Вдов утешных туда завлечет
Пересвет -- целовати пробои.
Серебристые кажут глазки
Во садах провисающих вишни.
Княжий зрак исчернил образки,
Тьмы возлиты и слезы излишни.
Поздно плакать над жалкой судьбой,
Тще алкать небоцветного Слова,
Время Смерти ответить рябой,
Нас терзавшая грация вдова.
Были рубища эти худы,
Только злато уста изливали,
Превились горицветом лады,
Из каких звезд арму добывали.
Ни псалмовия некому петь,
Ни за мертвых речи и возвиться,
Яко с родом греховным успеть
Положили – и дико резвиться.
Мрамор, мрамор в очницах, смотри,
А о славе певцов разве хоры
Ангелочков узнали, гори
Ярче, пламень, каждитесь, Фаворы.
Нету елей здесь, будут гореть
Озолотные маковки башен,
Оглашенным еще умереть
Можно в рае, сколь маком он гашен.
А что нет сего, чудный обман
Мало значит, мы алые маки
Напасли, и в Господний карман
Мак набился пред цейские зраки.
Дела в мире начать не могли,
Завершить вседеяние дали
Нам великие те ангели,
Вместе бредники мы соглядали.
Течь тартарская сбила часы,
И блажные столпились у морга,
Дабы маршевы смерти басы
Сберегли нас для жалкого торга.
Страшно почести их тяжелы,
Постарайся, елико возможно,
Оглядеть на поминках столы,
Может, спирт напитал, что преложно.
Возмечтали стези проторить --
Да стопы затекли в формалине.
В нем и будем с тобою парить,
Как две чайки на Божьем помине.
* «Эстетическое звучание творчества Якова Есепкина, внешняя мрачность эталонно соответствуют канонам избранного жанра, ассоциируются с изысканной художественностью. Более поздние тексты и книги мастера столь же оригинальны, самобытны, аутентичны. Он входит в элитарный круг литераторов, претендующих на получение Нобелевской премии.»
Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»
|
|
| Пт, Авг 8, 2025 02:28am [Аноним] - 52 d back | ↑↓ |
|---|
* Алмазный фонд отечественной литературы — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров маргинальной ультраблеклой никчёмной книгоиздательской системы
Яков Есепкин
Архаические опусы
Второй фрагмент
Богородицын лик отобьется в цветках,
В черных розах мелькнет и огнистых ромашках,
Всеисплачем тогда жизнь свою в рушниках –
Что уж плакати днесь о цветочниках-пташках.
Их пуховый раскрас тяготил небеси,
Ихний пух прибивал черневые лазори,
На крови Иисус, у Господе спроси,
Буде есмь вопросить чудный шанец у мори.
Чуть жили в прахорях снег-царствий моровых,
Минул житийный сон ан ведь мы и не жили,
Слезы пролили впрок за предтечей живых,
Да без нас родичи в изножиях вражили.
Только слез пролитых эти снеги черней,
Прославление здесь и хула неуместны,
Поелику слегли, не сыскать и теней,
Страстотерпцы в чаду, имена их предвестны.
Кармен, Кармен, твоя ль разлетелась тоска,
Не печалься, огонь разрушает и стены,
Мимо жизни ползут со виска до виска
Змейки чермных земель, достигаючи пены.
Ах, сочельники мы привечали всегда,
Рождество ли мело по вечерним пролеткам
Иль в крещенье Господь серебрил невода
И зерцалы темнил небезвинным красоткам.
Божевольная смерть, во пировой судьбе
Не гаси очеса – узрят чады сквозь вежды
По чумном питии, как неможно в божбе
Человекам сносить апронахи-одежды.
Наши стогны, Господь, стали бутом пустым,
Дикий взрос виноград в Ботаническом саде,
Горбой статию, виждь, не пришлись мы святым
И у ноженек Тя отстенаем во аде.
* «Что же происходит вокруг этой культовой фигуры? Увы, картина удручающая. Российские издательства во всей своей палитре, дотируемые государством и безбедно существующие в основном за счет паразитирования на классике, буквально как мелкие бесы от ладана шарахаются от Великого Мастера. Понятно, что на его фоне никчёмная макулатура, выпускаемая ими, будет и вовсе смотреться сюрреалистически. Издательства выступают альянсом, от, к примеру, «АСТ» до, к примеру, «ЭКСМО». Издателей маргинальной квазилитературы можно легко понять — где им взять некие образцы приличной современной литературы, их нет. »
Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»
|
|
| Вс, Авг 17, 2025 08:02am [Аноним] - 43 d back | ↑↓ |
|---|
* Алмазный фонд отечественной литературы — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров заскорузлой антихудожественной подцензурной книгоиздательской системы
Яков Есепкин
Пергамские стансы
Под наперстками иглы вонзает в рядно
Сквозь имперскую платину зарев,
Поелику нам было изведать дано
И всемилость, и гнев этот царев.
Тяжек он и неможно его перенесть,
Но терпи, венцеизбранный брате,
Значит, будем одесно с алкеями есть,
Водку сладкую пить на карате.
Вижди блюда царские и вина вдыхай,
Ароматы сие благовонны,
Меж смурными безумцами тенью порхай,
Где стульницы от лядвий червонны.
Там горят черносливы о нежной икре,
Здесь тунец розовее стерляди,
Преядают царевны в чумном серебре,
Им трапезу сервируют бляди.
Я молчал дольше Бога и горше, сейчас
Время речь, паки розные термы
Излучают бессмертие, где Комитас,
Розы вьет пусть слезой Даздрапермы.
Се и стали бессмертные, мертвым легко
Воевать с юродными купцами,
Что летают валькирии днесь высоко,
Над алмазными рдятся венцами.
Залетайте-ка нощно к свечному столу,
Много ль вы погубили одесных,
Вместе будем травиться, не Дант ли в углу
Спит и видит альковниц чудесных.
Фри успенные пудрами серебро бьют,
Мел восковием красят, уловки
Их опаснее смерти, кого не вспеют,
Жечь ему льдом чрез кровь сервировки.
Русских Лиров с небесным огнем не сыскать,
Всё привратники либо холопы,
И воителям славы не должно алкать,
Не порфиры в ходу, а салопы.
Погибает всечасно, кто Богом любим,
А мирские потравы излишни.
Мы с тобою еще со столов доедим
Те гнильцой золоченые вишни.
Нам объедки опричнины в топкий закат
Поднесут, в тьму загробных сияний,
Пусть булаты сверкают у призрачных врат
И не жаждет никто подаяний.
Ибо смертная гнилью горя полоса,
Леденеющей тканью закатной,
Переливные наши прожгла голоса
Кровотока струей невозвратной.
* «После Серебряного века последовало выжженное литературное столетие, сгорели на корню и возможная литература, и литературоведение с критикой заодно. Отдельные персоналии существовали, их системно загубили. И вот в этой пустыне Тартари возникает фата-моргана, миражный силуэт Гения. Как его могли встретить маргинальные приспособленцы? Только равновеликой ненавистью. Если бы Есепкин написал только «Космополис архаики», его имя навечно вошло бы в пантеон, зал славы русской словесности. Но он воздвиг грандиозное литературное сооружение с алмазным венечием.»
Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»
|
|
| Вт, Авг 26, 2025 02:30am [Аноним] - 34 d back | ↑↓ |
|---|
* Алмазный фонд отечественной литературы — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров квазиславистской болотной амебообразной книгоиздательской системы
Яков Есепкин
Лорелее
Нас ничто уже не помрачит,
Лишь воскресный багрец вскроет вены
И Господний псалом отзвучит,
Мы уйдем в кущи роз и вербены.
Мы с Юдифию к царским вратам,
Где пеяла церковная дева,
Обращались и паки листам
Доверяли таинства напева.
Платье белое ныне красно,
Горько плачет ребенок прекрасный,
Сталось кровью худое вино,
Этот цвете губительно красный.
Пахнут ладаном персты дьячка,
А твое ледянее гранита,
Обручала нас иже тоска,
Фрида ты иль иродная Нита.
Что искала в каморе мирской,
Разве пиров и скаредной требы,
Вижди остье за левой рукой,
Вдоволь ешь чечевичные хлебы.
Все дешевые вина пречлись,
Расточились чурные демоны,
В пирамидные тьмы разошлись
На иные века фараоны.
От сандаловых тонких дерев
Ароматом аттическим веет,
Толпы резвятся розовых дев,
А за Корою царе червеет.
Мало гончим потравных утех,
Мало ворам кровавой трапезы,
Будет вечеря славной у тех,
Кто лишен инфернальной аскезы.
Будут с нами еще пировать
Наших дней подсадные витии,
Царских братьев легко продавать,
Пусть хотя сторонятся Мессии.
Не нашла чернь в субботу царя,
Вкруг псари да запалые волки,
Хоть посмертною славой горя,
Что ж, украсим престольные полки.
Падом нежить вся ныне сюда
Налетела во гневе ослеплом,
И горит ледяная вода
Не алмазным огнем -- черным пеплом.
То Полынь тяжело вознеслась
Над уродцами и образами.
Льдом изгнившим ты и обожглась,
Сиих чудищ гнилыми слезами.
* «Наш современник сделал для отечественной литературы больше, чем кто-либо до него, больше, чем возможно представить. Чудом уцелевший читатель относится к нему с пиететом, примерно с тем же пиететом современники относились к Андрею Тарковскому. Тарковскому государство дало хоть что-то, Есепкин не получил ничего. В СССР подобное истребление гения (вытеснение нежелательной правды по Фрейду) было вполне объяснимо — художника убивала система, идеологические клевреты. После падения Советского Союза объяснения уничтожению Мастера нет. Всё на совести наших маргиналов. »
Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»
|
|
| Ср, Сен 3, 2025 01:25am [Аноним] - 26 d back | ↑↓ |
|---|
* Алмазный фонд отечественной литературы — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров косной профанационной советскоцентричной книгоиздательской системы
Яков Есепкин
Видение Леты
(Святки)
Пучина Леты и альбом
Семейный приняла -- со всеми.
В фамильной славы окоем
Глядится нежилое время.
Не проливаясь через край,
Волну чернит полет валькирий
Сквозь северный вороний грай
В розововетренном эфире.
Поток лазури в черноту
Течет, в тотальное пространство,
Где милых ликов красоту
Объяло смертное убранство.
Кто много странствовал, Орфей,
Искал невест благих во аде,
Земных уже не будет фей
Вокалом жечь на променаде.
Не станет их обременять
Искусством певческим всечасно,
Сад Фьезолани истемнять,
Цветенье с юностью согласно.
Для нимф отыщутся пажи,
Глупцы доверчивые, музам
Не оглашенные мужи,
Иным подвластные союзам.
Я часто Марсия встречал,
Вдыхал мелос его печальный,
Юродиц темных расточал,
Но яден морок невенчальный.
И что о белых сожалеть
Царевнах в райских экипажах,
Им должно с маками алеть,
Иным кручиниться о пажах.
Зачем и помнить молодым
Пенаты скорбные, в инферне
Достанет грешников, седым
Огня достанет в нощной серне.
Смотри, смотри, еще горят
Все эти форумники жизни,
В устах со вишней говорят
Царевны, их, певец, не тризни.
Меж бездн двудонных вопия,
В пергаментных тенетах сути
Могильный камень бытия
Рвет золотую степень жути.
И вновь апрель, толпой разъят,
Сырою тенью догорая,
Распластан снег, и дни стоят,
Как кровь на сабле самурая.
* «Следует понимать и учитывать по крайней мере две вещи в себе. Первая. Лучшая литература не написана, величайших художников останавливала метафизическая сила (об Истине писать запрещено). Вторая. Написанная великая литература до нас не дошла, банально исчезла. Для примера. Если бы Пушкин не жил в Петербурге, солнце русской поэзии в принципе бы не взошло. Это трагедия, мы не знаем, в частности, великих литераторов, они погребены под мрамором времени. Так что Есепкин не одинок в своем трагизме.»
Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»
|
|
| Пт, Сен 12, 2025 04:17am [Аноним] - 17 d back | ↑↓ |
|---|
* Есепкин входит в элитарный клуб литераторов, претендующих на получение Нобелевской премии (США, Канада, Швеция, Россия)
Яков Есепкин
Второй архаический этюд
Нам чрез мрамор четверг, чрез последний удел
Шлет смарагды жалких кровонищенских терний,
Зелень веждов испьет, кто премертвенно бел,
Душ успенных считать идет часе вечерний.
Ах, златые деньки, буде воля Твоя,
Закатились оне пред пятничною перстью,
И не впрок же пошла солодная кутья,
Белы агнцы взялись огнечерною шерстью.
Что разорвано раз, то неможно связать
Перстам Парок, а слез, Господь, хмельных не страшно
Соглядати волхвам, да потом лобызать
Во ланиты Сынка под колядное брашно.
Рок немилостив столь – и потайны дела
Явью стали в миру, всё мы деток хороним,
И любовна гудьба отшумела бела,
Не святой Валентин, к нам пришел Иероним.
Коли рухнула жизнь, вина терпки неси
Покрепчее, пиит, из Господних подвалов,
Хоть умоем Твое, Господарь, небеси,
Тризну справим в слезах, исчезая со балов.
Дева-лебедь зачем агнцев тихо зовет,
Здесь одна царит Смерть и тризнится во гробе,
И куражится всласть, и к зерцалам нейдет,
Аль обочь их черно, яко в перстной утробе.
И не светит Звезда в новогодней нощи,
И никак обойти мы не можем юдольны
Круги, чадную ель, Иисус, не ищи,
А и были купцы в Рождестве хлебосольны.
Даже память саму о закланных агнцах
Иглой той мишурой на века угасили,
Огнево и стоим в серебряных венцах,
Сберегли их, Господь, а голов не сносили.
Тайной вечери дым, золотея, с перста
Иисусе летит, вижди, Господе, татей –
Обрали ж до костей, а Твоя лепота
Над крухой прахорей только ярче и златей.
* «Однако то же время предоставило шанс на сияние великим именам, благодаря техническому прогрессу. Есепкина не замечают бесчисленные издатели макулатуры, вокруг него роятся мошенники, пиратские издания его книг, добытых в Антикварном Самиздате и всемирной паутине наводнили рынки, само собой — облачные, темные. В России их сняли с витрин, все, что легально издавалось, раскуплено до последнего экземпляра. Примерно то же самое в русском Зарубежье, мошенники, как российские братья на классике, паразитируют на творчестве писателя, в респектабельных книжных сетях, магазинах книги Есепкина молниеносно исчезают с прилавков.»
Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»
|
|
| Вт, Сен 23, 2025 01:21am [Аноним] - 6 d back | ↑↓ |
|---|
* Алмазный фонд русской литературы, готические стихотворения — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров косной профанационной советскоцентричной книгоиздательской системы
Яков Есепкин
К Евтерпе
Из огня голубого кроясь,
Тяжко блещет беззвездная чара.
Наша твердь на костях вознеслась,
Вся горя, как небесная кара.
Белой лестницы в ней не ищи,
Мы были о Звезде нетлеенны,
Виноградные эти ключи
Для отроков иных разлиенны.
В рае маковом Бога молят
Ангелов световольные тени,
Обелят нас еще, обелят,
На лазурные кликнут ступени.
Вспоминай хоть во снах обо мне,
Только там где нас нет, мы пребудем.
И забудем о вечной весне,
Друг о друге легко позабудем.
Что и праздновать юности бал,
Он горел мелованным огонем,
Ныне маковник Божеский ал,
Мы стопами его не затронем.
Не сотронуть райских цветников,
От земли до небес ли тянуться,
Буде ангельский темен альков,
Положат нам одесно вернуться.
Были, Господь, мучители злы,
Настигали Твоех полукровок,
А и райские сны тяжелы,
Всякий ангельчик лепо неловок.
Благ тот маковник алый в Твоем
Светлом рае, а всё недокрашен,
Хоть серебро еще разлием,
Хоть алмазы достанем из брашен.
Ссеребрим липы темных аллей,
Огнь прельем в теневые альковы,
Сами будем дорожек белей,
Лунных венчиков, аще маковы.
А не всяким даруется цвет
Светломаковый, цвете венечный,
Этот Божиий троновый свет
Для однех лишь невинников млечный.
Будем, будем еще пресветлы,
Вознесемся, тогда удивится
Челядь злобная, тьмы ангелы
Разве тернию смогут увиться.
За одни лишь о счастье мольбы,
Над планидой кровавой полеты
В черный вакуум гиблой судьбы
Тя вобили святые высоты.
* «Могли мы рассчитывать на нечто иное? Вряд ли. Издательства в обеих столицах буквально оккупировали несостоявшиеся плохо образованные безграмотные инженеры человеческих душ, невежественные слависты и панслависты. Как иначе? Главный писательский союз возглавляет функционер, быть может, не последний гражданин, но никак не писатель. Бак, Вяземский, примкнувший к ним еврей с замечательной русской фамилией Соловьев, иудей, сочинивший «Евангелие от Соловьева», имя им легион. »
Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»
|
|
Chicago.Ru не несёт ответственности за достоверность размещенной информации
© 2000-2025 Chicago.Ru
|
